Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
— Это надо сделать сегодня же! — воскликнул Дутрлез.
— Мы встанем на лестнице, — подхватил Куртомер, — и, если он появится, поднимемся вслед за ним.
— Так вы его не поймаете. Увидев вас, он убежит.
— Мы его поймаем!
— Возможно, но вы не заставите его признаться в том, что он собирался войти в нашу квартиру.
— А если его застанут в вашей квартире, он будет вынужден сказать, зачем пришел. Но для этого надо…
— Спрятаться у нас, — очень спокойно сказала Арлетт.
— Позволит ли граф? Я в этом сомневаюсь!
— Лучше, чтобы он не знал, иначе он захочет все сделать один.
— И подвергнет себя опасности, — прошептал Дутрлез.
— Я не хочу, чтобы вы рисковали, — поспешно проговорила девушка.
— Главное — спасти Жюльена.
— И потом, нас будет двое, — сказал Жак, улыбаясь.
— Вы сделаете это?
— Я сделаю все, что скажет наш Альбер, и вдвоем мы, конечно, справимся с этим негодяем. Но явится ли он? Думаю, он затаился… если достиг своей цели, обвинив в воровстве вашего брата.
— Так вы думаете, что ожерелье было подброшено? Мне тоже приходило это в голову. Но кто мог это сделать?
— Сам Мотапан. Так считает Дутрлез. И я тоже. Но вы говорите, что ваш отец не позволит нам караулить у него в доме.
— Отец никогда не входит ночью в комнату Жюльена — месье Дутрлез знает эту комнату.
— Я знаю также, что туда можно попасть из коридора, не заходя в другие комнаты. Но, чтобы войти в коридор, надо иметь…
— Ключ от квартиры, — продолжила Арлетт. — Вот он.
Она вынула из муфты ключ и подала его Дутрлезу.
— Мне нечего больше вам сказать, — прибавила она. — Остается только молиться за вас… и за месье Куртомера.
Жак был тронут, его восхитила смелость девушки. Он заметил также, что Арлетт очаровательна. До сих пор он видел ее только в обществе или на прогулке, и она казалась ему куклой, прекрасно воспитанной и говорившей заученные фразы: «На балу очень жарко» или: «Мелодия этого вальса восхитительна». Но теперь он вдруг понял, что мадемуазель Кальпренед — именно такая женщина, о которой он всегда мечтал.
Что до Дутрлеза, то он и так знал, что у этой девятнадцатилетней девушки золотое сердце и сильный характер и что она всегда готова пожертвовать собой ради близких. Он никогда не говорил ей, что любит ее, но надеялся, что она разделяет его чувство.
— Могу я положиться на вас? — спросила Арлетт обоих друзей.
— О, не сомневайтесь! — воскликнул Дутрлез.
— В ваших руках судьба Жюльена. Мне больше нечего добавить.
— Надо составить план! — предложил Жак де Куртомер.
— Плана у меня нет, — перебила девушка. — Но я твердо верю, что мой брат не виновен. Если вы мне верите, вы его спасете.
Бросив на обоих выразительный взгляд, она убежала — именно убежала, — и так быстро, что Дутрлез догнал ее уже у дверей.
— Не ходите за мной, — сказала она, — на лестнице меня ждет горничная.
Альбер вернулся к Куртомеру.
— Я тебя понимаю, — заявил Жак. — Она очаровательна… и с характером. Я не знал, что она такая.
— А теперь, когда узнал, — порывисто спросил Альбер, — послушаешься свою тетку?
— Боже, как глупы влюбленные! — воскликнул Куртомер, смеясь. — Я лишь отдаю должное качествам мадемуазель Кальпренед, а ты уже вообразил, что я в нее влюбился! Лучше поговорим о деле. Мы решили предпринять рискованную вылазку. С чего начнем?
— Ты точно хочешь участвовать?
— Конечно! Мадемуазель Арлетт высказала весьма справедливую мысль, что два защитника лучше одного. Мы не знаем, с кем предстоит иметь дело, но ночной гость, если он существует, не сдастся без сопротивления. С тобой одним он справится.
— Почему? Ты думаешь, что я недостаточно храбр и силен?
— Альбер, друг мой, ты стал обидчив и придираешься к каждому слову. Я не оспариваю твоей силы, но признайся, ты ревнуешь и хочешь отличиться в глазах мадемуазель Кальпренед. Ну хорошо, я буду только помогать. Вот что я предлагаю. Ты войдешь в квартиру один — так и следует сделать, потому что ключ она отдала тебе, — проговорил Жак не без лукавства.
— Притом я знаю, где надо спрятаться, чтобы схватить этого негодяя, — добавил Дутрлез.
— Это правда! Я могу опрокинуть какую-нибудь мебель, разбудить весь дом и спугнуть дичь, на которую мы охотимся. Но я буду у тебя под рукой.
— Только не на лестнице!
— Можно подумать, что обитатели этого дома только и делают, что разгуливают по ночам! Кто может прийти? О Мотапане нечего и говорить. Если он ночью войдет к графу, мы схватим его на месте преступления. Бульруа, его жена и дочь в столь поздний час, я полагаю, спят.
— Если не выезжают. И ты забываешь о сыне, который рыщет по ночам. Если он встретится с тобой, на другой же день весь Париж обо всем узнает.
— Я не допущу сплетен! Лучше поищем другое место.
— Есть только один вариант. В этой комнате, на стуле у окна. Отсюда видно комнату Жюльена.
— Да, правда, — воскликнул Куртомер, — это прекрасный наблюдательный пост…
— Можно условиться, что, если ты мне понадобишься, я подам сигнал. Ничто не мешает мне открыть окно и позвать тебя… или даже разбить стекло, если потребуется.
— Очень хорошо. Я нескоро явлюсь, но все же добегу рано или поздно. Когда начнем осаду замка Мотапана?
— Сегодня в полночь.
— А если сегодня ничего не случится?
— Тогда продолжим завтра.
— И так до тех пор, пока не схватим негодяя. В другое время мне не хотелось бы каждую ночь стоять на вахте, но, с тех пор как у меня нет денег на игру, делать мне нечего. Итак, решено. Ты берешь меня в помощники?
— Охотно. И рассчитываю на то, что ты замолвишь своему брату словечко за Жюльена.
— Я уже говорил, что это бесполезно. Кстати, что ты сделал с опалом?
— С опалом? — недоуменно повторил Дутрлез.
— Да, — сказал Жак, — с тем, из ожерелья. Кажется, мы немного забыли о нем.
— Он здесь. Я его спрятал.
— Не лучше ли бросить его в Сену?
— Мне очень хотелось так сделать, но я подумал, что не имею на это права.
— В самом деле, ведь его владелец потребует вернуть ему камень. Удивительно, что он оставил его у тебя.
— А я теперь понимаю, почему он не сказал, что опал принадлежит ему. У него был план. Он хотел донести на Жюльена, но опасался меня. Он думал, что я постараюсь расстроить его планы, и поэтому притворился, будто думает, что ожерелье украдено у одного из его жильцов, и попросил меня сохранить камень.
— А ты исполнил эту просьбу, так что не можешь теперь не передать опал следователю и не рассказать ему историю, на которой основано обвинение молодого Кальпренеда. Этот Мотапан — прехитрый мошенник! Ты не видел его после вчерашнего?
